В номере 1 за 2006 г. журнала "Экономист" опубликована статья С. Иванова "Промышленна политика Китая: очередное достижение". В статье приводятся данные, свидетельствующие о том, что с 2004 г. Китай стал крупнейшим в мире экспортером цифровых технологий. Так, если в 2004 г. объем китайского экспорта продукции цифровых технологий составил 180 млрд. US $, то для США этот показатель составил 149 млрд. US $. Что касается Японии и стран ЕС, то их Китай обошел еще в 2003 г., когда китайский экспорт составил 123 млрд. US $ против 114 млрд. US $ для ЕС и 107 - для Японии. При этом, если по указанной статье экспорт китайской продукции возрос с 2003 г. по 2004 г. на 46,34%, то для США - на 8,76%, для стран ЕС - на 21,92%, для Японии - 5,98%. Таким образом, по наращиванию объемов экспорта цифровых технологий Китай опережает наиболее развитые страны как по относительным, так и по абсолютным показателям. Представляется чрезвычайно важным следующее обстоятельство. Как в экспорте, так и в импорте китайской продукции цифровых технологий наличествуют и компоненты электронной базы (платы, диски, дисплей и т.д.), так и готовая продукция. Но если по торговле компонентами электронной базы соотношение экспорт/импорт составляло в 2004 г. (млрд. долл.) 34884/57302 или 35,85%, то по компьютерам и компьютерной технике это соотношение равно 83790/28209 или 197,03%. Иными словами, в наиболее высокой в современных условиях технотронной сфере Китай играет роль не "сырьевого придатка", а "сборочного цеха" в международном разделении труда по производству цифровых технологий. Это обстоятельство не может быть оценено однозначно позитивно. Отрицательное внешнеторговое сальдо по таким электронным компонентам, как интегральные микросхемы, полупроводники и ряд других, в значительной степени, ставят национальную промышленность цифровых технологий в зависимость от импорта. Но при этом следует отметить, что в китайском импорте электронных компонентов растет доля торговых партнеров-соседей Китая по Азиатско-Тихоокеанскому региону, в то время как по готовой компьютерной технике растет доля экспорта Китая в США.. В общем объеме американского импорта указанной продукции доля Китая увеличилась с 10% в 2000 г. до 27% в 2001 г., при этом Китай как экспортер компьютерной продукции обогнал Японию.

Если брать общий объем китайского экспорта продукции цифровых технологий (включая аудио- и видеотехнику, цифровую телефонию и т.д.), то на долю США приходится 24%, ЕС - 20%, Японии - 10%.

Следует также отметить, что если с США, ЕС, Австралией Китай по высокотехнологичной продукции имеет положительное сальдо внешнеторгового баланса, то с Малайзией, Японией, Тайванем, Кореей (Южной) - отрицательное, что свидетельствует о том, что в закупке этой продукции (прежде всего компонентов электронной база) китайцы отдают приоритет своим соседям по региону (в млрд. US $ максимальное положительное сальдо - с США составляет 33,7, максимальное отрицательное - с Тайванем - 19,7).

В статье отмечается, что в рамках централизовано проводимого курса промышленной политики страна тратит свои валютные резервы на приобретение в США не ценных бумаг или потребительских товаров, а высокотехнологичного промышленного капитала (покупка производства персональных ЭВМ, корпорация УВМ и т.д.); при сохранении нынешних темпов только за счет торговли электронной продукцией КНР обеспечит прибыль более высокую, чем дает ныне России весь ее совокупный (преимущественно углеводородно-металлургический) товарный экспорт.

В статье также отмечается, что "именно производство собственной высокотехнологичной продукции превращает КНР в основного торгового партнера стран Азиатско-Тихоокеанского региона, ядро региональной, хозяйственной и монетарной интеграции.

Автор высказывает убеждение, что подобно КНР Россия также могла бы в течение 1,5 пятилеток (т.е. примерно 7-8 лет) создать мощный технотронный сектор экономики и на основе вертикальной интеграции производственных структур и широкомасштабной технологической модернизации. С этим утверждением можно согласиться, однако здесь необходимы некоторые уточнения.

Длительный исторический опыт свидетельствует, что для России курс на т.н. "догоняющее развитие" в долгосрочной перспективе оказывается мало эффективным. Он не дал ожидаемых результатов, когда речь шла в советское время о том, чтобы догнать и перегнать США, вряд ли рациональной была бы попытка догнать и превзойти Китай.

Следует рассуждать трезво: в своем стремлении идти "вслед за Китаем" мы вряд ли сможем рассчитывать на завоевание сколько-нибудь существенного сегмента на мировом рынке именно этой продукции; думается, что за тот период, пока Россия будет вводить соответствующие мощности и осваивать выпуск продукции, даже африканский рынок (не говоря о латиноамериканском), будет в значительной мере освоен. Что касается насыщения внутреннего рынка высококачественной и дешевой электронной продукцией, предназначенной для автоматизации управления, проектирования и т.д., то это, безусловно, очень важная задача и решать ее нужно, но следует ясно представлять себе, что в целом для экономики именно России эта отрасль не может служить "экономическим локомотивом"

Традиционно такими "локомотивными" отраслями для нашей страны является автопром и капитальное строительство - отрасли, которые при необходимом для России уровня развития способны не только сами создать большое количество рабочих мест и обеспечить решение таких приоритетных задач, как полное удовлетворение потребностей населения в жилье и транспортных (личных) средствах, но и обладающие огромным мультипликативным эффектом, т.е. детерминирующих развитие практически всех отраслей промышленности и народного хозяйства.

Следует также учитывать еще одно чрезвычайно важное обстоятельство. В последние годы экономисты марксистской и, вообще, левой ориентации проводя большую исследовательскую и пропагандистскую работу, призванную обеспечить переход отечественной экономики на рельсы инновационного развития делают, на наш взгляд, недостаточный упор на том фундаментальном положении марксизма, что общественно-экономические формации отличаются друг от друга не по тому, что производится, а по тому, как производится. Между тем именно последнее обстоятельство приобретает для России особую актуальность. Ведь даже если верить самым оптимистическим прогнозам демографов (сегодня все чаще звучат утверждения, что пик спада рождаемости уже миновал и наметился позитивный перелом) все равно следует иметь в виду, что при стремлении хотя бы только приступить к решению задач по освоению Восточной Сибири и Дальнего Востока, крупномасштабном развертывании жилищного строительства, реализация во все возрастающих масштабах природоохранных мероприятий, а также при решении всего комплекса проблем, связанных с обеспечением обороноспособности страны (речь идет о безопасности России как страны, а отнюдь не о безопасности ныне существующего буржуазного режима) российскому обществу неминуемо придется столкнуться с острым дефицитом рабочей силы.

Частично эта проблема может быть решена за счет привлечения рабочей силы из-за рубежа, однако уже имеющийся и мировой, и собственный российский опыт свидетельствует о возникающих при этом негативных последствиях и, следовательно, ограниченности возможностей использования этого источника покрытия дефицита рабочей силы. И в этой связи представляется уместной такая историческая аналогия. Начиная с предвоенных пятилеток, развитие индивидуальной базы страны приводило к сокращению численности сельского населения. В еще большей мере обезлюживанию деревни способствовала гибель огромного количество советских колхозников и работников совхозов в период Великой Отечественной войны. Когда с начала 50-х годов во весь рост перед страной встали задачи подъема сельского хозяйства, вскоре стало очевидным, что организовать в сколько-нибудь заметных масштабах обратный поток из города в деревню не удастся (хотя такого рода попытки имели место - достаточно вспомнить огромное количество горожан, приехавших в колхозы на Алтай на освоение целины). Тогда Советское государство обеспечило решение этой задачи двумя путями - привлечением сезонной рабочей силы (всем памятны выезды рабочих, служащих, студентов и т.д. на "картошку") и, главное, направлением в село потока высокопроизводительной по меркам того времени сельскохозяйственной техники (вспомним, что именно на исходе "хрущевского правления" была запущена в серию первая модификация трактора "Кировец").

Буржуазные реформы 90-х годов привели к значительному изменению структуры рабочей силы. Спад промышленного производства вывел многие миллионы рабочих и ИТР за проходные заводов, стены институтов и КБ. Многие люди адаптировались к новым условиям, приобрели другие специальности, в значительной мере деквалифицировались. В этот же период под влиянием ряда как объективных, так и субъективных факторов резко возрос престиж образования и количество молодых людей его получающих. Государство и общество осознают избыточность современных масштабов образования и принимают меры к их сокращению, однако представляется малореальным, чтобы с помощью мер административного воздействия и даже материального стимулирования удастся обеспечить приток на производство рабочей молодежи, который был бы по интенсивности равен ее оттоку в 90-е годы. Слишком радикально перестроилась в сознании молодежи иерархия приоритетов, и слишком много альтернативных вариантов предлагают нынешние "рыночные условия". С учетом изложенного представляется, что на современном этапе стратегической линией экономического развития страны для любого правительства независимо от его классовой сущности и идеологических пристрастий (если только оно хочет, чтобы народ рассматривал его именно как российское правительство, а не как администрацию, поставленную колонизаторами и не как прямой оккупационный режим) должно стать интенсивное внедрение трудосберегающих технологий, ускоренного роста производительности труда в сфере материального производства. На вполне естественный для любого марксиста вопрос - а можно ли требовать чего-нибудь в этом роде от буржуазного государства, следует дать такой ответ: от нынешнего российского - нет, в принципе от буржуазного - трудно, но можно (давайте вспомним, что сущность так называемой "рейганомики" как раз в том и состояла, что государство ввело гибкую систему налогообложения стимулирующую интенсивное внедрение инновационных технологий). В этих условиях важнейшим на современном этапе задачами марксистских экономистов должно быть:

Определение и обновление приоритетных направлений инновационной политики с учетом необходимости внедрения трудосберегающих технологий.
Предложения по институциональному обеспечению условий для решения соответствующих задач.
Определение совместно с учеными соответствующих специальностей основных направлений научных исследований по разработке трудосберегающих технологий.
Последней в порядке перечисления, но первостепенной по важности задачей является необходимость разъяснения того, что любые меры буржуазного государства будут паллиативом, а полностью эта задача может быть решена только после победы социалистической революции.

В заключение представляется необходимым отметить следующее. Сегодня ряд товарищей, хорошо знакомых с обстановкой в Китае, выражают тревогу по поводу наметившихся в этой стране тенденций буржуазного перерождения. Хотелось бы надеется, что китайским коммунистам удастся переломить эти тенденции и обеспечить использование такого классически рыночного экономического инструментария как прибыль, рентабельность, фондоотдача и т.д. будет направлено исключительно во благо трудового народа, а успехи социалистического Китая послужат яркой иллюстрацией справедливости слов Владимира Ильича о том, что "социализм - это капиталистическая монополия, обращенная на благо трудящихся". Но безотносительно к тому, как сложится судьба социализма у наших китайских братьев все полезное, что китайский народ уже сделал в последние годы должно быть осмыслено и применено в нашей стране и в плане практических предложений и в смысле научно-пропагандистском. В конце считаем необходимым отметить, что полностью разделяем высказываемую в последнее время рядом авторов журнала "Экономист" точку зрения: чем активней под влиянием объективных обстоятельств и давления трудящихся масс буржуазное государство будет вынуждено стимулировать инновационную политику, а, что абсолютно неизбежно в плане институциональном - чем более интенсивно будут протекать процессы создания вертикально-интегрированных структур, тем более очевидной будет становиться историческая ограниченность капитализма вообще, а российского - в частности.